Разница в цифрах конфискованного имущества, озвученных Генпрокуратурой и Счетной палатой, порождает вопросы у населения.
Граждане интересуются, куда деваются активы, изъятые у коррупционеров, и не происходит ли их хищение. Депутат Госдумы Михаил Делягин в интервью Общественной службе новостей разъясняет ситуацию.
По данным Генпрокуратуры, в 2024 году было конфисковано активов на 504 млрд рублей. В то же время Счетная палата отчиталась о полученной сумме в размере 114,5 млрд. Куда делась разница, разворовали эти деньги ли нет, дал ответ парламентарий.
«На самом деле все не так просто, ведь активы — это не только наличные средства», — сказал Делягин.
Он подчеркивает, что конфискация — это не всегда изъятие наличных. Активы могут включать различное имущество, что усложняет процесс.
«В России имущество конфискуется только если оно является объектом преступления или средством преступления. Если есть деньги и имущество, но не доказано, что они получены в результате преступления, то они остаются владельцам», — напомнил депутат.
Делягин приводит пример с бывшим министром экономического развития Улюкаевым, демонстрируя, как коррупционеры могут сохранить часть средств. Чиновник получил срок, был освобожден по УДО и прямо из колонии за ним приехала колонна роскошных лимузинов, причем без номеров.
«Понятно, что это, скорее всего, на деньги, которые у него остались неконфискованные», — высказался Делягин.
Основная проблема, по мнению депутата, заключается в несовершенстве законодательства. Отмена «инструментов конфискации» в 2003 году, по его словам, способствовала росту коррупции.
Процесс реализации конфискованного имущества также имеет свои особенности. Недвижимость требует времени на продажу. Некоторые объекты, например, автомобили, могут быть направлены на нужды, такие как СВО. В основном, имущество продается.
Делягин отмечает, что доходы от конфискованного имущества за 2024 год составили 114,5 млрд рублей, превысив первоначальные прогнозы. Эти средства поступают в общий бюджет и расходуются на общие нужды, как и другие поступления.
«Эти средства поступили в общий доход бюджета. И это капля в море на фоне доходов федерального бюджета. Используются они как обычные деньги, так же, как наши с вами штрафы. При этом штрафов собрали вдвое больше, чем конфискованного имущества», — отметил Делягин.
Многие граждане России, сказал депутат, движимые благими намерениями, верят в возможность использования изъятых у коррупционеров средств для помощи тем, кто в этом остро нуждается. В частности, речь идет о финансировании лечения больных детей. Однако реальность распределения конфискованных активов отличается от представлений сторонников социальной справедливости.
«Тема «забрать незаконно нажитое, раздать бедным» противоречит Бюджетному кодексу. Все бюджетные средства, включая конфискованные, не носят целевого характера, за отдельными исключениями. Но могу вам сказать, что 114,5 миллиарда рублей не хватит ни на сирот, ни на всех больных детей», — добавил депутат.
Делягин указывает на то, что значительная часть коррупционных доходов обходит бюджет из-за отсутствия эффективных законодательных механизмов. Он настаивает на необходимости ужесточения мер борьбы с коррупцией. Депутаты регулярно поднимают этот вопрос, но сталкиваются с сопротивлением тех, кто, используя высокое положение, прикрывает коррупционные схемы.