«Меня в ноябре 2024 года уволили из ФСИН за то, что поставил на колени наркоманов-осужденных», — так начал свое письмо бывший начальник Исправительного центра №1 УФСИН по Московской области подполковник Андрей Симоненко.
Фото: Сергей Иванов
тестовый баннер под заглавное изображение
Эта громкая история произошла в конце прошлого года. Тогда в Интернете появился видеоролик, на котором женщины стояли на коленях и клялись больше не употреблять наркотики. Оказалось, что это осужденные к принудительным работам, отбывающие наказание в ИЦ №1 в подмосковном Одинцове.
Одновременно с появлением ролика стало известно, что другой осужденный этого же центра написал обращение в Генеральную прокуратуру РФ. Автор рассказал об издевательствах со стороны начальника. ФСИН России провела проверку, все закончилось увольнением руководитель ИЦ подполковника Андрея Симоненко .
Симоненко признает, что был неэтичен, но настаивает: закон не нарушал. По его словам, он пытался перевоспитать наркоманов, которые ухитрялись употреблять наркотики и делать закладки во время отбывания наказания.
Исправительные центры, которых сегодня открывается все больше по всей стране, — несомненное общественное благо. Но не всегда местные жители приветствуют такое соседство. Да и о том, что происходит внутри таких учреждений, знают немногие. История подполковника ФСИН — хороший повод, чтобы об этом рассказать.
ИЗ ДОСЬЕ «LiveNews24»:
В России около 400 исправительных центров, где отбывают наказание в виде принудительных работ около 40 тысяч человек. Часть из этих людей сразу попали в ИЦ по приговору суда, а часть изначально отбывали наказание в колонии (за хорошее поведение им смягчили режим).
Осужденные к принудительным работам проживают на территории ИЦ, работают в местах и на должностях, которые подбирает ФСИН. Они имеют право пользоваться мобильной связью и Интернетом, сами обеспечивают себя едой и одеждой. Обязаны соблюдать правила, в том числе запрет на употребление спиртных напитков и наркотических веществ.
Обращения из исправительных центров к правозащитникам, в числе которых автор этих строк, составляют немалую долю от всех жалоб. Чаще всего слезные письма поступают от осужденных, которым собираются изменить режим наказания — за нарушения отправить в колонию. Типичная ситуация: с одной стороны, осужденный уверяет, что к нему предвзято относится администрация ИЦ, с другой стороны, руководство такого центра сообщает о нарушениях, в числе которых нахождение в нетрезвом виде, отказ выйти на работу и т.д. Кому верить? В первую очередь фактам.
Симоненко начал нашу встречу с «козырей». Он показывает мне, как правозащитнику, члену СПЧ, две видеозаписи, которые сделаны в ИЦ №1 поселка Часцы Одинцовского района Московской области. Уточняет, что записывал видео не он, а ему их переслали.
На первом видео — женщина в состоянии передозировки наркотиками. Лицо синюшное. Тело безжизненное, как у тряпичной куклы. Осужденные и сотрудники трясут ее, бьют по щекам и что-то кричат в ожидании «скорой помощи».
На втором — молодой крепкий парень в наколках, опять же в сильном наркотическом опьянении. Он извивается на кровати, вытаскивает язык, мычит и стонет.
— Это, кстати, и есть тот самый осужденный, который написал на меня жалобу, — говорит подполковник.
Итак, жалоба, с которой все началось. Была отправлена на имя Генерального прокурора 20 ноября 2024 года. Автор — молодой человек, осужденный по статье 161, часть 1, УК («Грабеж») к трем годам общего режима. После отбытия части срока суд заменил ему оставшуюся на принудительные работы. Так он оказался в ИЦ №1, который летом 2024 года возглавил Симоненко.
«С первых дней Симоненко показался мне странным, вел себя с осужденными некорректно, с пренебрежением и надменностью». Молодой человек рассказывает, что подполковник его оскорблял, заставлял становиться на колени и каяться, замахивался на него, после чего составил акт и отправил в комнату нарушителей. Парень сообщал фамилии тех осужденных, которые также пострадали от действий Симоненко. К жалобе прилагалась флешка с видеозаписями, а на них — две женщины, стоящие перед Симоненко на коленях и клянущиеся больше не употреблять наркотики. Эти видеозаписи спустя несколько дней после обращения появились в Интернете.
— Вы давно в системе ФСИН? — начинаю беседу с Симоненко.
— С 2007 года. Работал изначально в УФСИН по Сахалинской области в разных учреждениях: в воспитательной колонии, в ИК общего и строгого режима. Дважды был начальником колонии-поселения и дважды — исправительного центра. Имею большой опыт по исправлению осужденных.
— У вас есть педагогическое или психологическое образование?
— Нет, только юридическое. Самому приходилось обучаться. И у меня в итоге выработались свои методы.
Первостепенная задача исправительного учреждения, как я считаю, — перевоспитать осужденных. Иначе зачем бы оно так называлось?
Но у нас есть воспитательные службы, а есть оперативные. И их задачи разнятся.
Задача воспитательной службы — чтобы осужденный все осознал, избавился от агрессии, чтобы в итоге ему могли смягчить наказание и освободить раньше срока. Задача оперативно-режимных служб — чтобы ШИЗО, ЕКПТ не пустовали. Начальник исправительного учреждения приходит на работу и первым делом спрашивает своих подчиненных: «Есть наказанные осужденные?» Должны быть! Это один из показателей. И потому сотрудники выискивают по камерам видеонаблюдения какие-то нарушения. Видят осужденного с плохо пришитой биркой или не вовремя выполнившего команду «подъем» и еще что-то такое. И, несмотря на то, что этот осужденный работает, приносит пользу, на него пишут рапорт. Был случай, когда написали рапорт и поместили в специальное помещение человека, у которого через 2 дня должен быть суд на УДО. И знаете, какая реакция была? Он кувалдой разбил на дверях электромеханические замки, которые стоят полтора миллиона рублей. И кому от этого лучше стало?
Я всегда занимался тем, что выявлял хороших и плохих. Хороших всячески поддерживал, привлекал к культурно-массовым мероприятиям. Плохим осужденным это не нравилось. Они за это всегда мстили.
— А вы действительно считаете, что есть категория людей, которых невозможно исправить или трудноисправимые?
— Педофилы и наркоманы. Ну и те, воспитанием которых в детстве не занимались родители.
— И как вы их определяли?
— Я всегда знакомился с родителями и близкими осужденных, чтобы понять, какая семья — благонадежная или нет. Расспрашивал про их отношения с осужденным, про него самого. Обращал внимание на многие мелочи, в том числе на вредные привычки. Все вместе это давало картину, позволяющую делать выводы: доверять или не доверять осужденному. Ну а дальше у меня выработались свои методы.
— И получалось перевоспитывать?
— Да. Много успешных случаев. Во-первых, возил осужденных на кодирование от алкоголизма. В общей сложности человек 20 закодировались, и они по сей день не пьют, начали новую жизнь.
Во-вторых, я организовывал выезды в театры, музеи, храмы и т.д. Вот посмотрите (Симоненко показывает десятки фотографий, где он с осужденными около Кремля, на колокольнях, в консерватории и т.д.) А еще были квесты, стендапы. Много всего.
В-третьих, приучал делать хорошие дела — например, кровь сдавать на донорских пунктах.
Истринский центр, который я возглавлял ранее, был лучшим в области. Все хвалили. Потом меня перекинули в Одинцовский ИЦ №1, и я там стал работать, учитывая мой большой предшествующий положительный опыт. Но возникла проблема.
— Какая?
— Когда я приехал в Исправительный центр №1, недосчитался одной осужденной. Стал интересоваться : «Где она?» Мне ответили: «Не переживай, все нормально с ней». Через неделю, когда я уже сам исполнял обязанности и ждал назначения, опять спрашиваю: «Где женщина?» Оказалось, она… у этого сотрудника центра дома живет. В день назначения я послал спецдонесение в управление, что осужденная отсутствует. Мне сразу дали понять: «Зря ты так сделал, ты за это поплатишься». Другой случай. Я узнал, что осужденный числится за ИЦ, а его уже год в центре нет. Он вроде как все время в каких-то больницах, хотя внешне вполне здоровый мужик (скажу так: с большими связями). У меня с ним конфликты были, про которые в УФСИН знали, но говорили в духе «ты его не трогай, все будет так, как есть». То есть все про все знали, но помалкивали. Так вот я ему для суда дал объективную характеристику, где написал, что не работает, в центре почти не находился и признаков желания исправиться не проявляет. Но суд его все равно освободил условно-досрочно. Эти два случая, как я думаю, могли стать поводом против меня. А использовали наркоманов. Видео вы видели…
— Откуда у осужденных в ИЦ наркотики?!
— Есть специальные сайты в Интернете. Человек, находясь в ИЦ, может зайти туда, сделать заявку, оплатить через электронный кошелек, и придут координаты, где находятся наркотики. Таким же образом осужденные и сами делали закладки. У меня вопрос: почему Государственная дума (один из депутатов, кстати, озаботился моими методами воспитания) не запретит эти сайты? Почему их не заблокируют?
— Как много осужденных, которых переводили из колоний, употребляли наркотики в ИЦ?
— Из числа бывших наркоманов — почти сто процентов. Исключения — те, с которыми я сразу начинал работать, чтобы они не вспомнили старое. Я привлекал и специалистов , психологов и реабилитологов. Это серьезная работа, на нее не всегда хватало сил. А это направление надо обязательно развивать.
В целом из 130 осужденных, что в ИЦ, человек 10–15 я относил к категории, кого фактически невозможно или вряд ли получится перевоспитать (и это в основном осужденные по части 4 статьи 228 УК РФ).
— Вы говорите, что некоторые даже сами закладки делали, отбывая наказание. Но как? Ведь у осужденного строгий график работы, известен его маршрут передвижения от места работы до ИЦ. В какой момент он может закладку разложить?
— У него есть свободное время. Разрешен выход в город не более чем на 4 часа. За 4 часа можно очень многое сделать. Разложить несколько закладок. Это беда, о которой надо кричать на всех углах. И бороться с этим.
— Ставить на колени и на видео снимать — это и есть метод воспитания?
— Во-первых, они сами встали на колени. Я не заставлял. Во-вторых, вы думаете, люди, которые сидят на героине, что-то по-другому поймут? А когда они дают какие-то обещания под видео, с них за это потом спрашивают другие. Выходит, что в каком-то смысле это воспитательное видео.
— Бить — тоже метод воспитания… Вы руку поднимали на ваших подопечных?
— Нет, ни разу. Если бы я поднял, давно сидел бы уже по 286-й УК РФ за превышение должностных полномочий.
— Вы не считаете, что такие действия могут унижать людей?
— Такой цели, чтобы унизить их, не было. Принуждения не было.
И еще раз повторю: мне же никто не помогал в моей воспитательной работе. Никогда. Все об этих моих исправительно-воспитательных методах знали. А теперь все от меня отвернулись… Я не считаю себя виноватым.
Ни в одном законе или документе ФСИН не написано, что так нельзя . В публичное пространство я это не выкладывал, это сделал кто-то из сотрудников. Я ничего не нарушил.
— Уточню про методы. В случае нарушения правил содержания (употребление алкоголя, наркотиков) составляется акт, документы на человека отправляют в суд, и тот может изменить режим — направить обратно в колонию. Я правильно понимаю, что вы предпочитали не в суд направлять для ужесточения наказания, а дать человеку шанс понять, осознать и не нарушать?
— Нет, мы направляли документы в суд, т.к. это предписано.
— И если бы Вас восстановили, вы бы продолжили с эти ваши «методы»?
— Нет, не стал бы. Посмотрел на это другими глазами, со стороны. Но воспитательная работа нужна. Вот взять тех двух женщин, которые на видео. Кроме меня, они больше никому оказались не нужны. Обе уже после моего увольнения сбежали из ИЦ. Одну поймали, она была под кайфом. Сейчас находится в СИЗО. Другую ищут.
Чтобы работать в исправительном учреждении и перевоспитывать, надо иметь стальные нервы и здоровую психику. Вот пишут, что я чуть ли не психически больной. Я комиссии ежегодно проходил.У меня есть заключения психиатров. После скандала меня должны были направить на экспертизу, но почему-то не сделали этого.
Комментарий психолога-реабилитолога Нины БЕЛЯКОВОЙ
(женщина связалась со мной сама после того, как случился скандал):
— Мы сотрудничали с ИЦ, который возглавлял Симоненко. Проводили личные консультации, читали лекции зависимым осужденным. Вели и группы анонимных алкоголиков. Симоненко было не все равно, что случится с осужденными. Он реально помогал им не вернуться в колонию. Кого-то помещали в больницу, кого-то в реабилитационный центр. Сейчас одна молодая женщина успешно проходит реабилитацию в московском научно-практическом центре наркологии. Я думаю, что он осознал неправильные, но такие привычные для ФСИН — говорю как человек, который десять лет посещал с командой психологов колонии, — методы обращения со сложными осужденными. И ошибок больше не повторит. Я желаю ему восстановиться на работе.
— У вас семья есть?
— Семьи нет. У меня был горький опыт…
Мне нравилось перевоспитывать. Нравилось видеть положительные результаты. Приведу пример. Был осужденный — его к нам в ИЦ из колонии перевели. Я от его бабушки узнал, какую раньше он жизнь вел, какие таланты у него (в шахматы играл и на пианино). И я стал его развивать. Он, а заодно и я вместе с ним, получил свидетельство шахматного судьи. Мы ездили на Шахматный турнир Сергея Карякина в 2023 году, выступали там судьями. Потом он стал играть на пианино. Его приглашали на концерты на ВВЦ.
Исправительное учреждение — это моя семья, осужденные — как мои дети. Я верю, что восстановлюсь на работе.
Комментарий бывшего осужденного Дмитрия Б.:
— Симоненко дал мне шанс, и я за него ухватился. Приведу пример. В ИЦ появилось пианино (я его нашел в Интернете — отдавали бесплатно, Симоненко организовал доставку в центр). В свободное время я учился игре на нем, и это было не просто баловство. Спустя несколько месяцев я, будучи осужденным к ПТР, сидел на сцене за настоящим роялем! Помню, народу было много, как взрослые, так и дети. Я считаю, что на тот момент это была маленькая победа в длинном и трудном исправлении. Это было не единственное мое выступление. В свой отпуск я полетел в Иркутск, на Байкал, и там принял участие в местном концерте. Вернувшись, выступил в Москве. Я выступал в течение года на многих мероприятиях, и все это благодаря Симоненко. Он дал мне возможность, и я не упустил ее, как многие другие осужденные, которые предпочли променять доверие и возможность на дозу наркотиков. Симоненко изначально всем давал возможность исправиться и предлагал варианты — работы по благоустройству города, кладбищ, церквей, всевозможные мероприятия. Так вот, некоторые осужденные отзывались, а по итогу возвращались в ИЦ пьяные, но и после этого он давал им второй шанс. Конечно, таких нужно было в пределах закона наказывать, дабы все поняли, что так двигаться нельзя. Благодаря моему упорству и стараниям Симоненко мы вместе проделали огромную работу, вследствие чего я сейчас живу нормальной жизнью. Строю ячейку общества. Работаю, учусь. И мы вместе с женой ждем ребенка.
Эта ставшая громкой и скандальной история оказалась неоднозначной. И она подняла несколько проблем. В ИЦ нет единых стандартов по реабилитации осужденных, страдающих зависимостями. Точнее, так: такой помощью в принципе руководство ИЦ не занимается, и Симоненко был исключением из правил. Но ни одна цель не оправдывает средства. Хочется верить, что это понял и сам подполковник.